ДЕНЬ МАКЛАКА, или особенности дореволюционной жизни в залог

С того момента, как были изобретены деньги, оных человечеству категорически не хватает. По крайней мере, большей части из живущих на нашей планете. По этой причине постепенно стали развиваться разные формы кредитования и финансирования под залог. Наиболее известной и одной из древних форм временного «финансирования» являются ломбарды.

В центре скандалов
Вы несете в ломбард какую-то, хотя бы относительно ценную вещь, а затем имеете возможность ее выкупить. Несмотря на то, что ломбарды на практике существовали очень давно, официально в Российской Империи они появились относительно поздно. В рамках борьбы с ростовщичеством император Александр III лично утвердил Устав первого отечественного ломбарда. И возник оный недалеко от Ярославля. Только не в соседствующей с юга «Первопрестольной», а в расположенной к северу от наших краев Вологде. Было лишь вопросом времени, когда ломбард «придет» из Вологды в Москву. И на этом пути он никак не мог избежать Ярославля.
По причине того, что городские ломбарды нуждались в значительном количестве «свободных» финансовых средств, они находились под покровительством купеческих семей, которые рассматривали эту деятельность не столько как коммерцию, сколько как социальный проект. В Ярославле городской ломбард опекали Оловянишниковы, а потому сие заведение располагалось на первом этаже в их доме, на улице Стрелецкой (ныне дом 32 по улице Ушинского). Время работы, согласно установленной над входом вывески, было «с 9 утра до 4 дня».

Надо отметить, что городской ломбард как место, куда направлялись отнюдь не с самыми веселыми намерениями, постоянно пребывал в центре всевозможных скандалов. Публику возмущало, что с открытием могли запаздывать. Газеты тех лет пестрели жалобами: «Оценщик вместо 9 часов в 10 приходит, а публика должна ждать». «У окошечка, где производится «прием закладов», стояло четыре человека с узелками, в ожидании приемщика-оценщика, которого не было на службе». Некоторые из описаний так и вовсе напоминают реалии наших дней. В ноябре 1911 года можно было прочитать: «За решеткой, отделяющей служащих от публики, проходят напомаженные и раздушенные молодые люди, здороваются друг с другом, делятся вечерними воспоминаниями, преспокойно закуривают папиросы, а на стоящих залогодателей никакого внимания не обращают». И подобное случалось не раз, в том числе много ранее. За несколько лет до этого в одной из местных газет значилось: «Клиенты городского ломбарда жалуются на невнимательное к ним отношение со стороны служащих этого учреждения. Чтение газет и частные разговоры настолько увлекают господ служащих, что проходит немало времени прежде, чем кто-нибудь из них соблаговолил обратиться к целой толпе томящихся ожиданием посетителей и приступить к исполнению своих прямых обязанностей».
Также известное недовольство вызывало состояние вещей, которые выкупались обратно. Естественно, они хранились в условиях, далеких от стерильных, а потому были в пыли. Например, летом 1911 года один из залогодателей жаловался: «Я стал ожидать выдачи заклада. Несколько минут чаяния (народу совершенно не было). Гляжу, человек тащит мою собственность… Но Боже мой, как она запылена, измята и загрязнена чем-то вроде паутины! Видимо, в кладовой городского ломбарда никогда не обметаются. Спрашиваю у выдающего мне человека щетки пообчиститься от насевшей на пальто ломбардной пыли…Улыбаясь, ответил: «Не имеем-с, извините!» Странно, такое солидное предприятие и лишено такого ему необходимого предмета!»

Можно подумать, что столь «снисходительное» отношение было продиктовано тем, что в ломбард обычно заглядывали бедняки, которым якобы можно было не уделять внимания. Но это не так. Обычно это были городские обыватели. В одной из газетных заметок сообщалось, что «имеющий несчастье состоять клиентами ломбарда народ — все занятые и временем очень дорожащие». Бывали здесь и вовсе состоятельные люди. Например, осенью 1902 года был оставлен в залог целый особняк с конюшней и садом. Тот располагался на северной окраине города, близ Романовской заставы. Хотя, конечно, это был исключительный случай.

Осень – пора выкупать заложенное
Особую категорию визитеров в ломбард составляли крестьяне из близлежащих сел. По весне 1909 года их стало настолько много, что вызвало своего рода финансовый кризис – касса ярославского городского ломбарда резко опустела. Тогда по состоянию на 1 марта в ней оставалось чуть больше 33 тысяч рублей. Наблюдатель в те дни сообщал: «Цифра небольшая, если принять во внимание, что обычный контингент залогодателей, состоящий, главным образом, из городских обывателей, с весной увеличивается вчетверо и более за счет крестьян, для которых близок грозный вопрос: как обсеменять яровые поля? Для многих из крестьян, и без того наголодавшихся за зиму, извернуться своими собственными средствами, нечего и думать, и ломбард, как и в предыдущие годы, мог бы оказать им в этом деле важную услугу». Забегая вперед, скажем, что тогда «обошлось» – ярославский ломбард успешно работал еще многие годы.

Как можно предположить, важной датой в жизни ломбарда становились осенние дни. Именно это время было «рубежом», когда публика выкупала свои вещи обратно. Из года в год можно было наблюдать одну и ту же картину. «В городском ломбарде происходит по случаю наступающих осенних дней усиленный выкуп обывателями своих зимних вещей. Помещение с утра переполнено публикою» – сообщали газеты. Цены на вещи назначались небольшие, что позволяло без проблем их выкупать обратно. В принципе то, что сейчас выглядит обычной практикой – «б/у вещь не стоит 100%» – для многих дореволюционных наблюдателей было диковинным и даже оскорбительным. «В этом отношении подобный своеобразный порядок похож на произвол». Что же так возмущало обывателя? Находим ответ и на этот вопрос: «С другой стороны, согласно параграфу 26, ответственность за утраченные и поврежденные вещи ограничиваются оценочною ценою. Итак, если ваша сторублевая вещь сгорит или будет уничтожена по вине ломбарда, то последний убыток возместит на вашем же кармане».

Во второй половине ноября на улице Стрелецкой начиналось подлинное «веселье», ибо со всей округи к зданию ломбарда устремлялись перекупщики, в народе более известные как «маклаки». Именно для них устраивался аукцион, на который выставлялись вещи, по разным причинам не вернувшиеся своим хозяевам. На самом деле в аукционе мог принимать участие кто угодно, однако торговцы действовали слаженно и «чужаков» «блокировали». Один из очевидцев так описывал происходящее: «Густая толпа перекупщиков и маклаков всякого рода все время теснилась у кассы, оттирая всех других лиц, не принадлежащих к их составу и препятствуя им даже путем рассмотреть продаваемые предметы. Купить что-либо постороннему положительно не представляется возможным, так как маклаки в этом случае действуют единодушно». Толкучка в небольшом помещении стояла страшная: «Вас обдадут махоркой, оплюют, обсыплют вас трухой или пылью от вытряхиваемой над вашей головой подозрительной рухляди, да еще нечаянно толкнут кулаком или локтем».

Шерлок Холмс отдыхает
Как и можно предположить, аукционная торговля порождала немалое количество скандалов. Но что интересно, нередко один и тот же журналист одной и той же либеральной газеты возмущался по диаметрально противоположным поводам, связанным с ломбардом. Можно сравнить два случая. Оба происшествия датированы осенью 1909 года. Вначале один торговец приобрел плюшевый «дипломат» (так в Ярославле именовали пальто покроя Пальмерстон). Заплатив 40 рублей, он обнаружил, что вещь столько не стоила, а цена была «завышена» в ходе торгов. Он пожелал модное пальто «сдать обратно», в чем ему не было отказано. И вот тут началось возмущение, мол, что же будет, если все будут вещи «возвращать». Мол, купил – значит купил. Вполне логично, если бы не диаметрально противоположная статья в том же самом издании, которая появилась несколько дней спустя. На этот раз возмущение вызывало то обстоятельство, что одна торговка приобрела вещь и лишь затем обнаружила, что она частично «взъедена молью». Принять покупку администрация ломбарда отказалась. В этой связи возникает ощущение, что заведующий Николай Работнов должен быть проявлять чудеса дипломатичности. А ведь обличавший его в обоих случаях журналист наивно полагал, что «весьма почтенная должность заведующего городским ломбардом не требует ни особо выдающихся способностей, ни особо высокого образовательного ценза, ни – скажем даже – умения литературного излагать свои мысли».

Увы-увы… Заведующий ярославским ломбардом должен был обладать талантами, далеко выходящими за перечень качеств банального клерка. В некоторых моментах Работнову приходилось становиться едва ли не частным детективом, стремящимся затмить своим интеллектом входившего в то время в Российской Империи «в моду» Шерлока Холмса. Причиной тому были закладные квитанции, которые в местном быту быстро превратились в своеобразные векселя. Ими нередко расплачивались в ярославских трактирах, передавали кредиторам и т.д. С подделками справились относительно быстро, но это не исключало иных форм мошенничества.

Например, в августе 1902 года удалось изобличить аферистов, которые строили свои схемы как раз «на работе» с ломбардом. В частности, закладывались золотые часы с золотой цепью за 45 рублей, после чего закладная квитанция продавалась. Указанная сумма за драгоценное изделие была весьма небольшой. Однако когда приобретатель квитанции приходил за «золотыми часами», то некоторое время спустя обнаруживал, что они поддельные. Если бы не старания служащих ярославского залогового заведения, то указанный способ «отъема денег» мог быть поставлен в стране на «широкую ногу». Однако те после первого же случая мошенничества стали изучать признаки поддельных проб и заниматься (по большому счету) не свойственным для них делом. Мошенников ловить должна была полиция. Впрочем, околоточный появлялся в ломбарде на Стрелецкой лишь в дни больших осенних аукционов, дабы разнимать маклаков, которые в азарте перекупки рисковали побить друг друга. ■

Текст: Андрей Васильченко, писатель, кандидат исторических наук
Фото: из архива автора