Дорога к храму игуменьи Екатерины

Интервью с настоятельницей ярославского Казанского женского монастыря, игуменьей Екатериной (в миру – Наталией Николаевной Гаевой) мы записывали, на монастырской даче, в заволжском поселке Вакарево.

Когда-то этот довольно большой, хотя и скромный деревянный дом был приобретен известным митрополитом Иоанном Вендландом и оформлен под дачу Ярославской епархии. В нулевых годах Архиепископ Ярославский и Костромской Михей (Хархаров) передал дом в дар, и после Владыка Кирилл (Наконечный) благословил митрополичью дачу Казанской обители с условием: «Здесь только отдыхать, чтобы никаких трудов!».

Одна из достопримечательностей дачи – настоящий Мамврийский дуб: его сестры вырастили из желудей от того самого дуба, возле которого явилась Святая Троица Аврааму. А желуди из Хеврона игуменьи Екатерине привезли в подарок паломники.

В 2025 году ярославскому Казанскому женскому монастырю исполняется 415 лет. Четверть века назад будущая игуменья, тогда архитектор Наталия Николаевна Гаева, пришла в Казанский монастырь обычной послушницей, еще сомневаясь в своем решении.

Но уже 18 лет является его настоятельницей. Судьба игуменьи Екатерины – доказательство того, что «неисповедимы пути Господни».

Матушка Екатерина, расскажите о вашем детстве. Вы выросли в верующей семье?

Отец мой, Николай Николаевич Гаев, был военным, офицером. Я родилась в Узбекистане, где он служил в ракетных войсках. Папа был парторгом.
Он был очень общительным человеком. Мог выступить перед аудиторией и с докладом, и экспромтом. Помню, на выпускном моей младшей сестры, Ольги, его неожиданно попросили обратиться к выпускникам. Он не был готов, но я по лицу его прочитала, как он мгновенно продумал свою речь, затем вышел, вдохновенно и романтично сказал очень красиво что-то про попутный ветер и алые паруса.

Мама, Валентина Михайловна, была очень спокойным и вы-держанным человеком. Работала детским врачом. Мама любила мирить тех, кто в ссоре. Она заботилась о маленьких больных детях, могла ночью уйти на вызов, оставив меня одну.

Верующей была бабушка, мамина мама, Ольга Андреевна: она все время молилась. Но в семье военного говорить о вере было не положено, и эту тему никто никогда не поднимал. В Узбекистане храмов не было, и бабушка все время сокрушалась, что меня не покрестили. Но, думаю, что именно ее молитвами в моей жизни случилось много неслучайных событий, которые и привели меня в храм.

Идеологическое воспитание я получила, наверное, от папы. Я была очень идейная! В советские годы про Бога говорили только то, что его нет. Атеистическая программа воспитания начиналась со школы. Я, как это свойственно детям, безусловно, верила учителям. А в старших классах даже стала убеждать окружающих, что Бога нет, побеждая в споре. Мама, однажды застав меня в такой «дискуссии», спокойно мне так сказала: «Никогда не говори то, чего не знаешь наверняка». Я смутилась и запомнила ее слова.

Как сложилась жизнь сестры?

Ольга младше меня на семь лет. Она замужем, у нее двое взрослых детей и внук. Старший сын живет с семьей отдельно, младшая дочь учится в МГУ.

Что вас формировало как личность до вашего прихода к вере: детство, школьные или студенческие годы?

Я была и октябренком, и пионером, и комсомолкой, толь-ко до партии дело не дошло. Но в комсомоле прошла хорошую школу «послушания»: «Партия сказала: «Надо»! — комсомол ответил: «Есть»! Это меня воспитало. Я всегда понимала, что идея для меня выше материально-го. Когда произошло развенчание коммунистической идеи о строительстве рая на земле, во что я свято верила, то я осталась в растерянном состоянии и начала поиск новых смыслов. Со временем я поняла, что в моей жизни все готовило меня к монастырю. Даже мое музыкальное образование, с которым я семь лет мучилась по классу фортепиано, не понимая, зачем – пригодилось. В монастыре меня сразу поставили петь на клирос.

Почему вы выбрали профессию архитектора?

Я с детства любила рисовать. Когда была маленькой, папа со мной занимался. Он хорошо рисовал, и я его постоянно просила изобразить всякие фигурки. Я хотя и не заканчивала художественную школу, но рисовала довольно неплохо. Но всегда думала, что буду врачом, как мама.

Однако когда дело дошло до выбора профессии, засомневалась в своих способностях: биология мне тяжело да-валась. Поэтому я выбрала архитектурный факультет, где требовалось знание моих любимых предметов: математики, физики, черчения и рисования. На тот момент наша семья уже жила в Белоруссии, и я поступила на архитектурный факультет Брестского инженерно-строительного ин-ститута. Пока я училась, моя семья переехала в Ярославль.

Я в 1985 году закончила институт и чудом получила распределение в Ярославль – в «Ярославгражданпроект». Могу сказать, что впоследствии моя любимая работа тоже определила мой путь в монастырь. Когда живешь в историческом городе, где так много храмов, даже будучи самым отъявленным атеистом, нельзя не восхищаться их красотой.

Вы помните свои шаги к вере?

Да, я очень хорошо помню свое самое первое обращение к Богу. Нас, детей военнослужащих, из военного городка летом отправляли в пионерский лагерь на Черное море. Но у меня случился аппендицит, и я не смогла поехать вместе со своими знакомыми. Я так расстроилась, что папа выхлопотал мне путевку на следующую смену, и я поехала одна. Попала в незнакомую компанию девочек, настроенных ко мне недружелюбно (было, наверное, за что). И случилась ситуация, кото-рая сейчас называется «булинг», когда все против одной. Начались насмешки, издевательства.

И вот однажды все ребята поехали на экскурсию в Бахчисарай. Накануне нас всем отрядом возили в пещерный монастырь высоко в горах, водили по кельям и много рассказывали о жизни монахов. У меня, так как я была еще после операции, в результате похода в горы образовался свищ, и меня оставили в лагере. И это был, наверное, самый счастливый день моего лагерного пребывания. Мне сказали быть в лазарете, а я гуляла вокруг корпуса, и в какой-то момент я почувствовала, что мне очень хорошо, что я счастлива, и я тогда сказала: «Господи, если Ты есть, то как хорошо быть одной! Как хорошо быть с Тобой!» Это, наверное, была моя первая молитва. Тогда я почувствовала сладость одиночества: «Наверное, поход в пещерный монастырь не прошел даром: монах в переводе «один»». И я до сих пор с благодарностью вспоминаю тех девчонок, благодаря которым я испытала эту радость.

Следующий шаг к вере произошел в 1988 году, когда умерла моя бабушка. Для меня это стало большим потрясением. Я тогда подумала, что не может такого быть, чтобы человек исчезал бесследно. И эта надежда приоткрыла мне занавес в иной мир. Как раз началось перестроечное время, открывались храмы, появлялась духовная литература. И мой коллега принес на работу Евангелие, которое меня потрясло до глубины души – все мои внутренние вопросы находили ответы в этой книге. Так как я была очень идеологически «подкована», то с удивлением обнаружила, что все евангельские притчи и заповеди были перевернуты в лозунгах коммунистов!

А когда я в первый раз взяла в руки молитвослов, я была потрясена тем, что в нем все слова обращены как бы от меня к Господу. Оказалось, что молитва – та духовная пища, которая мне была нужна. В 1989 году я покрестилась в Успенском со-боре города Владимира, куда приехала в командировку.

Десять лет от крещения до монастыря чему были посвящены?

Поиску истинной цели в жизни. Все вело меня к монастырю, даже моя профессия. Особенно повлияла работа в отделе реконструкции исторической застройки при мэрии города Ярославля. Я участвовала в разработке проекта охранных зон. Много времени провела в архивах. Эта работа меня окрыляла, давала смысл моей профессиональной деятельности. На основании проекта охранных зон был разработан проект реконструкции исторической застройки центральной части Ярославля. Эти знания мне пригодились, когда пришлось восстанавливать монастырь. Он расположен в охранной зоне. Во время работы в этом отделе я получила дополнительное образование – архитектора-реставратора в Академии реставрации в Москве, куда меня отправил учиться мой начальник, Владимир Александрович Ковалев, который тогда был первым замести-телем мэра города. Эти знания мне в монастыре тоже понадобились.

Владимир Александрович Ковалев был известным в городе человеком. Чем запомнилось общение с ним?

Благодаря Владимиру Александровичу Ковалеву появился отдел реконструкции при мэрии, куда меня и пригласи-ли работать. Благодаря его стараниям храмы города обретали вновь главки и кресты, даже еще не будучи переданными Церкви. Так произошло и с нашим Казанским собором, который на момент его передачи Церкви был увенчан золотыми главами с крестами, хотя вы-
глядел совсем удручающе.

Владимир Александрович на территории Казанского монастыря поставил памятный крест, по-священный всем жертвам, невинно убитым во время мятежа 1918 года.

Вы можете себе представить, как бы сложилась ваша жизнь, если бы вы не ушли в монастырь?

Моя жизнь в монастыре моя настоящая жизнь. Когда я шла в монастырь, то не уходила от каких-то проблем, так сложились обстоятельства, что просто я не могла жить уже в миру. Даже по срав-нению с любимой работой, изучением любимого города жизнь в монастыре намного интереснее.

В свое время мои коллеги поговаривали, что я не выдержу и вернусь все равно в мир, а моя подруга школьная говорила: «Ты же борец, ты же не смиренная! Как ты будешь в монастыре? Тебе же будет очень трудно!» Слава Богу, вот уже 25 лет как я уже в монастыре.

Сколько в монастыре сестер, чем они занимаются?

В монастыре сейчас около 30 сестер. Около, потому что кто-то приходит, кто-то уходит. Сейчас две кандидатки в послушницы и три сестры – на постриг. Обязательно человек должен пройти испыта-ние, хотя бы год прожить при монастыре, потрудиться, понять, что это такое.

В основном, наши монашествующие старше среднего возраста. У пожилых монахинь послушание в основном только молитва. Они читают Псалтирь, они читают акафисты перед нашими святынями, читают на службе, поют молебны и очень много у нас записочек и треб от прихожан. Это их слу-жение – передавать Господу имена тех, кто просит молитв за них. Труды остальных сестер касаются прихода монастыря. При монастыре есть трапезная, кафе и просфорня, которая обеспечивает прос-форами многие храмы Ярославля.

У нас во дворе разбит прекрасный сад. Недавно один ярославский блогер, обычный, светский молодой человек (студент биологического факультета Демидовского университета, Григорий Казанцев – прим. автора) записал ролик про наши растения. Прошелся по всем клумбам, назвал все наши цветы и растения, восхитился ими и в конце сказал: «Нигде в Ярославле не прослеживается такой связи Церкви, Бога и Природы, как в Казанском женском монастыре!».

Но было время, когда некому было за садом ухаживать. И я всегда молилась Божией Матери, де-скать, ну пришли кого-нибудь, кто умеет, кто знает, как за садом ухаживать, за цветника-ми! И к нам пришли женщина с тремя дочерьми и сестрой. Они искали монастырь, где можно жить и служить всей семьей, не разлучаясь. И мы их приняли. Наш большой, прекрасный сад – дело их рук. Кроме того, они делают подарочные свечи, мыло и сувениры с засушенными цветочками из монастырского цветника, а также накрывают трапезы и поют на клиросе.

В 2023 году сестры приняли постриг в честь царственных страстотерпиц-сестер.

Были случаи ухода сестер из монастыря?

Когда монастырь находится в миру, в центре города, это сильно отвлекает сестер от молитвы, от внутреннего мирного состояния. Поэтому молодые у нас долго не задерживаются: уходят в другие монастыри, подальше от шума городского. Случаев возвращения в мир очень мало, но бывает. Не надо отчаиваться, если ничего не получилось. Господь никогда никого не принуждает. Вот и я тоже никого не держу, никого не зову, никого не гоню, потому что человек свободен в своем выборе.

Игуменья монастыря — это работа, служба, миссия?

Игуменство – это особое служение, которое было для меня всегда чем-то неведомым, запредельным для понимания. Когда я пришла в монастырь, то не мечтала ни о монашестве, ни об игуменстве, вообще не знала, что получится. Вот как сказать об этом просто? Придя в монастырь, я просто трудилась, выполняла ту работу, которую мне давали, понимая, что послушание выше всего. Меня и воспитывали в послушании. Хотя я не скажу, что я очень послушный человек. Я все время руководствуюсь тем, что надо забыть о себе, о своих прихотях, на первый план ста-вить дело Божие. Я поняла, что в ответе за каждую сестру. За все-все в монастыре я отвечаю не только юридически, физически, но и духовно. Это очень большая ответственность, и это очень трудно понять, если нет полного доверия к Богу. Игуменья всех монастырей – Божия Матерь.

Сейчас главной святыней монастыря является список 1881 года, сделанный сестрами обители с той самой чудотворной Казанской иконы, которая в 1609 году спасла город от поляков, а после революции была украдена.

Старинная икона была меньше, но у нее был массивный оклад с украшения-ми, драгоценными камнями – благодарность людей за те чудеса, которые происходили с ними по молитвам к образу Казанской Божией Матери. Во время Казанского крестного хода икону в огромном киоте несли на носилках! Она была невероятно тяжелой из-за украшений. Скорее всего, именно из-за богатого оклада икона и была украдена после революции. Наша икона тоже чудотворная.

У вас есть мечта?

Восстановить в монастыре Екатерининскую колокольню, которая была доминантой города, видимой отовсюду в Ярославле. Уникальная колокольня была снесена после того как в нее попал снаряд во время мятежа и восстановлению не подлежала. Будем надеяться, что когда-нибудь это станет возможно. Когда-то мне казалось невозможным и Казанскому монастырю вернуть прежнее величие – в таком плачевном состоянии его вернули Церкви. Но главное, что вернули.

В Казанском соборе находился областной архив, а в Покровском храме – планетарий. Будучи мэром, нам очень помог Виктор Владимирович Волончунас. Благодаря ему передали нам и планетарий – Покровский храм. Он помог расселить корпуса сестринские, которые были заняты под коммунальные квартиры. Виктор Владимирович обратился к бизнесменам, которые помогли го-роду выкупить эти квартиры. Все это случилось решимостью мэра.

Благодаря нашему единственному благодетелю – предприятию Ярославский техуглерод и его руководителю Вадиму Юрьевичу Орлову, восстановлены во всей своей красе и Казанский собор, и Покровский храм, и корпуса, и благоустройство обители. Теперь дело отца продолжает его сын Сергей Вадимович. Вместе с Александром Николаевичем Орловым они продолжают восстановление нашей обители, в Казанском соборе воссозданы по описи фрески, идет реставрация и раскрытие фресок в Покровском храме, проводятся работы по сохранению и восстановлению монастырской богадельни за Волгой.

Как верующему человеку не отвратить от церкви ближнего?

Мне в свое время отец Евстафий (Евдокимов – в 1990-е архимандрит Спасо-Яковлевского Димитриева монастыря города Ростова, ныне – архиепископ — прим. автора) сказал: «Не пытайся заставить своих близких жить твоей жизнью».

И вот уже 20 лет я оставила это неблагодарное дело – непременно воцерковить кого бы то ни было… Все надо покрывать любовью. Пример тому – владыка Михей Хархаров, который ежегодно навещал своих братьев и сестер в Петербурге. Некрещеных не упрекал. И вообще ни слова о вере и церкви не говорил, чтобы не досаждать и не раздражать. Этот пример помогает мне сохранять нейтралитет, не навязывать причастие. А родственники владыки Михея сами пришли к вере, крестились, венчались уже по собственному убеждению.■

Текст: Екатерина Пятунина

Фото: из архива игуменьи Екатерины