Кадровый резерв

Герои этого материала – настоящие асы фоторепортажа, можно сказать, зубры фотографии, готовые, как поется в старой песне про журналистов, «трое суток не спать, трое суток шагать» ради заветного снимка. У каждого из них – солидный стаж работы в ярославских СМИ, победы на российских и мировых конкурсах и сотни, а то и тысячи супер-кадров. Но сегодня мы попросили их выбрать только одну любую свою фотографию и рассказать ее историю. И вот какой они сделали выбор.

Чувствуя, что попадаю в нелепую ситуацию, я сам ринулся в атаку: «Люди добрые, вы же все взрослые, вы же понимаете, какие гуси могут летать на высоте 10 тысяч метров? Какой самолет поднимет 800 тонн? А самое главное – ну какой может быть союз куриц в Ярославской области?»

Юрий Барышев
В личном архиве Барышева – около полутора миллионов негативов, отснятых за более чем полувековую трудовую биографию. Он не только снимает, но и пишет: вышло несколько его книг. Сейчас подумывает о написании мемуаров.

Осенью 1995 года побывал я в подмосковном Ногино на смотре сил МЧС, проходившем в рамках международной выставки. Присутствовали иностранцы, в оцеплении стояли одни полковники! Наши показывали, как тушат лесные пожары. Подожгли поле, прилетел
Ил-76 с 40 тоннами жидкости в «животе» и стал тушить. Из-за разности масштабов я снял отдельно горящее поле и – телеобъективом – самолет, чтобы потом в лаборатории при печати просто совместить снимки.

Так и сделал. Только при совмещении снимков ошибся. Проявил снимок, и у меня волосы зашевелились: в землю врезается горящий самолет! Показываю редактору, он спрашивает: «Это что, Чечня или Приднестровье?» Я ему рассказываю, и мы оба понимаем, что снимок – алмаз, но без реального места событий. Решили, что потом пригодится.

И действительно. Каждую весну, в канун апреля, каждый сотрудник редакции «Северного края» обязан был представить материал со скрытым юмором. Я и предложил этот снимок. Целый месяц сочинял текст. И вот что получилось:
«На территории будущего международного аэропорта у деревни Левцово вчера после обеда произошла авиационная катастрофа. Американский самолет «Боинг-748» с грузом благотворительной помощи на борту столкнулся с парящей на высоте 10 тысяч метров стаей гусей весеннего перелета. В результате аварии свыше 800 тонн куриных окорочков оказались разбросанными на площади 50 тысяч квадратных километров. Местное население ведет их активный сбор. Экипажу удалось катапультироваться. Ассоциация бройлеров Ярославской области выражает искренние соболезнования своим американским коллегам».

На следующий день, в субботу, звонит один из моих друзей. Начинает петь дифирамбы: мол, какой я молодец, такой снимок шикарный. Я понял – клюнул. Он спрашивает: «Как туда добраться?» Оказывается, его жена выразила желание собрать немножко окорочков, раз уж они там валяются. Я его еле отговорил. И только где-то через пару часов он мне снова перезвонил – понял, что я всех разыграл, и хохотал вместе со мной.

А утром в понедельник меня в приемной редакции встретили десятки пожилых людей, требовавших, чтобы я указал им место «авиакатастрофы». Чувствуя, что попадаю в нелепую ситуацию, я сам ринулся в атаку: «Люди добрые, вы же все взрослые, вы же понимаете, какие гуси могут летать на высоте 10 тысяч метров? Какой самолет поднимет 800 тонн? А самое главное – ну какой может быть союз куриц в Ярославской области?».

На этом и разошлись. Однако рядом с фотолабораторией меня поджидала еще одна старушка. Говорит: «Милай, я никому не скажу – куда мне поехать?». «Бабуля, – с плачем отвечаю я, – никаких бройлеров, никакой катастрофы не было». И сунул ей денег на пару килограммов окорочков.

Но долго еще редакцию трясло от звонков и писем любопытных читателей. Так что эффект от публикации превзошел все наши ожидания.

Сергей Беляков
В «доцифровые» времена сотрудничал с фотохроникой ТАСС, а потому знаком с как минимум тремя способами отправки снимка заказчику – с почтальоном, с проводником поезда и с помощью фототелеграфа. О каждом из более чем 200 отосланных снимков имеется запись в специальной книжечке, которую фотограф хранит до сих пор.

Это было в начале марта 1991-го. Я в то время работал в газете «Юность» и тесно контактировал с клубом молодых мам, делал о них репортажи. Они пропагандировали здоровый образ жизни, роды по-новому. Через них я узнал, что в город приезжает Игорь Чарковский, знаменитый врач, инициатор проведения родов в воде. И он намерен провести такой же эксперимент в Ярославле. Тогда эта тема очень активно обсуждалась, было много публикаций в центральной прессе, и я решил этот эксперимент снимать.

Проходило все в роддоме на Набережной. Притащили большой аквариум с водой, поместили туда роженицу. Кроме меня, там еще кинооператор снимал. Народу вокруг много, чуть ли не все врачи собрались. Мне жалко было девушку – все толпятся, не дают человеку нормально родить ребенка. Было ей, конечно, очень тяжело.

Я поснимал-поснимал, и тут у меня пленка кончилась. Я убежал кассету заменить, возвращаюсь – а девушка, слава богу, уже родила. Честно говоря, я не очень-то хотел весь этот натурализм видеть. Нам, мужчинам, вообще невыносимо на такие мучения смотреть.

В то время детей матерям сразу не отдавали, уносили – считалось, что женщине надо отдохнуть. А тут уже роды нового поколения, так что сразу ребеночка маме принесли, она его прижала к сердцу. Очень душевный момент.

Я вот думаю теперь, что, может, главврач родильного дома пошла на этот эксперимент специально, чтобы обезопасить роженицу. Потому что иначе Чарковский и его компания могли бы организовать роды на дому, и неизвестно, чем бы это кончилось. А тут специалисты рядом, помогут в случае чего. Потом мне говорили, что Чарковский спустя какое-то время ставил на Черном море новый эксперимент с младенцами в открытой воде, и во время погружения в воду погиб новорожденный, после чего врач смылся за границу.

А судьбу этого ребеночка я потом проследил. Разыскал адрес семьи через роддом и навестил их спустя лет 5. Мама рассказала мне, что сын растет здоровым, все нормально. Я его сфотографировал в ванне с водой – сидит в морской офицерской фуражке.

 

Вячеслав Юрасов
Фотографией увлекся в 13 лет – орудовал подаренной отцом «Сменой», поработал по  специальности – психологом, а фотокором стал в середине 1990-х. Сейчас – так называемый личник (личный фотограф) губернатора области.

Не помню, какой это был год, но точно начало 2000-х – тогда Путин только-только стал президентом и впервые в качестве президента приехал в Ярославль. На Советской площади для него устроили выставку техники, которая комплектуется ярославскими двигателями – там броневики стояли, какие-то трактора, экскаваторы и прочее.

Это сейчас у президента охрана близко никого к нему не подпустит, а тогда все было достаточно вольно. Его не так строго охраняли и территорию не зачищали – даже на снимке видно, что можно было снимать на достаточно близком расстоянии. Поэтому мы с фотографами собрались на площади и ждали делегацию.

Тут ко мне подходит какая-то тетка и спрашивает, как бы ей к президенту обратиться, чтобы пожаловаться: жить ей негде, обстоятельства сложились так, что она вынуждена обитать на лестничной площадке в подъезде, и хочет она попросить о помощи. Я говорю: «Да фиг его знает, тетка. Попробуй спрятаться вон за тем броневиком, у церкви. Когда Путин приблизится, ты к нему и выйдешь».

Ожидание затянулось, я об этом диалоге успел позабыть. И вот, наконец, прибыл Путин с сопровождением. Ходят, смотрят. Подходит делегация к броневику, и тут как черт из табакерки выскакивает эта тетка. Все, конечно, оторопели, лица вытянулись. Начала она про свою загубленную жизнь рассказывать. Путин озадаченно чесал шею, но что-то ей отвечал, давал какие-то указания. Ситуация была совершенно незапланированная, и, получается, я ее сам организовал.

Ну а после Лисицын, бывший тогда губернатором, распорядился с проблемой разобраться и помочь этой просительнице с жильем. Но как там у нее все в итоге разрешилось, я уже не выяснял.
Дмитрий Шиманский
Свой путь фоторепортера начал в газете «Северный край» и с тех пор сменил несколько изданий. В душе поэт. Считает, что ценность фотографии в том, что это «творческая охота за ускользающим мгновением, а также одна из форм передачи своих мыслей и чувств».

Мы с коллегой в декабре 2003-го поехали делать репортаж про поселок Осташинский, практически вытесненный с лица земли активно разрастающимся кладбищем. Чтобы освободить место, власти тогда предложили жителям новые квартиры, а сам поселок с помощью тяжелой техники в 1998 году сровняли с землей. И тем не менее, несколько домов уцелели. Чтобы выяснить, кто в них живет, мы и отправились в Осташинский.

Встретили нас в поселке собаки – не домашние. Было жутковато, потому что крупные собаки меня кусали несколько раз в детстве, и страх быть внезапно цапнутым остался на всю жизнь. Хорошо, что нас было двое – по крайней мере, псины опасались подходить вплотную, а иначе, может, и напали бы.

И тут навстречу нам из ближайшего к кладбищу дома выходит дед. Такими, как он, я себе представлял ходоков, что приходили к Ильичу, – в фуфайке латанной-перелатанной, на палку огромную опирается. Представился Александром Александровичем Смирновым. Оказалось, он тут последний житель. Пригласил нас в дом. А там, конечно, тоже все такое дремучее, ветхое: в одном углу иконы висят, в другом – портрет Сталина. Было ощущение, что время в этом доме остановилось давным-давно.
Он нам рассказал: семья, мол, в город уехала, «а я сам никуда не собираюсь. Как жил в этом доме, так в нем и помру».

Лет ему было уже под 80, но, несмотря на возраст, этот дед Саша кормил себя сам, огород сажал. На полу у него была свалена только что собранная капуста. Посидели мы с ним, поговорили, посочувствовали. И вдруг он ни с того ни с сего говорит: «Ребята, возьмите с собой капусты, в этом году урожай хороший!». Меня это поразило: сам, наверное, только этой капустой и кормился, а нам, незнакомым людям, предлагал последнюю свою еду. Такая широта души! Мы, конечно, отказались, но запомнил я деда надолго.

Прошлым летом заезжал я в ту деревню, хотел посмотреть, как он там, спустя 10 лет, а его там уже нет. Прохожие сказали что жив, сын его к себе в город забрал.

P.S. Мы познакомили вас с четырьмя мастерами фоторепортажа. Увидеть работы еще 40 ярославских фотографов – профессионалов и любителей – можно было на IV выставке Alter Ego, организованной «Элитным кварталом».