О свободе художника в рамках религиозного канона и о том, для чего нужны искусствоведы, о церковном пении и страсти к цыганскому танцу — с Надеждой Мухиной интересно обсуждать самые разные темы. Дочь известных художников Николая и Елены Мухиных, внучка живописца Федора Новотельнова, могла ли она сама не стать художником? С этого вопроса и начался наш разговор…
– Помню, как классе в седьмом я сказала родителям, что не буду художником, а пойду на иняз. Мне очень нравился английский язык! Родители посмотрели на меня внимательно и сказали: «Ты не можешь так поступить… Все-таки профессия должна передаваться из поколения в поколение».
А вы всегда слушались родителей?
У меня никогда не было повода не верить своим родителям, поэтому желания делать что-то наперекор не возникало. Правда, все пошло не по плану. После 9 класса я не прошла по конкурсу в Ярославское художественное училище. Даже не знаю, кто тогда больше расстроился – я или мои родители. А через некоторое время к нам в гости приехал папин друг, который преподавал в Репинском институте, Валерий Сергеевич Шилов, сказал: «А зачем вам в семье еще один художник? Пусть Надя будет искусствоведом». Эта идея и была утверждена на семейном совете.
Как же вы стали заниматься керамикой?
В Школе ярославской иконы, которую создал мой отец Николай Мухин в 1993 году и освятил Патриарх Алексий II, открылось несколько мастерских. В том числе и керамическая, куда я пришла работать. В институте я училась заочно, и времени для освоения ремесла мне хватало. Базовые знания были: ребенком я ходила в изостудию к Ирине Борисовне Семёнычевой, со мной также занимались родители и мой дядя. А непосредственно работать с глиной меня научили художники мастерской, и керамика стала моей любовью на всю жизнь!
Чем она вас так увлекла?
Керамика дает мне ту свободу, которую не позволяют большие жанры. Вступив в Союз художников, я получила право работать в творческих группах вместе с профессиональными керамистами. На просмотрах меня каждый раз спрашивали: «А как ты добилась этого эффекта?! А как ты это сделала?! А где ты, вообще, училась?» Приходилось признаваться, что я не профессионал. На что мне говорили: «Ну, тогда все понятно! Ты можешь делать все, что хочешь!». Конечно, школа необходима. Но в то же время правила, которые тебе навязаны, становятся часто барьером, ограничивают. Мой дедушка говорил: «Иногда это даже хорошо, если ты чего-то не знаешь». Я не знала, например, что нельзя что-то смешивать – и смешивала. Не знала, что есть последовательность в работе с определенными материалами для обжига, – обжигала так, как считала нужным. В результате получался тот эффект, которого не могли добиться керамисты, знавшие по учебникам, что «так делать нельзя».
Как сложилось ваше сотрудничество с Российской академией художеств?
Профессия искусствоведа, как выяснилось после получения диплома, оказалась совершенно невостребованной. Я защитила диссертацию у профессора, замечательного ученого Нины Сергеевны Кутейниковой, по этой диссертации издали книгу на русском и итальянском языках. Но при этом я оставалась без работы… Однажды мы оказались с родителями на выставке в Манеже, где встретились с Зурабом Церетели. Папа представил меня как кандидата искусствоведения, безработного. У Зураба Константиновича тогда как раз было желание приглашать молодых специалистов в академию. И он сказал: «Приходите к нам на собеседование». Когда я приехала со своими книгами, мне сказали: «Берем! Берем! Нам такие люди нужны». Именно в академии я поняла, что профессия искусствоведа действительно важна.
Как сегодня вы отвечаете на вопрос: зачем нужна эта профессия?
Искусствоведы – своего рода связующее звено между художниками и социумом. С одной стороны, они помогают аудитории понять работы автора. А с другой – помогают художникам организовать их работу, курируют выставки, занимаются формированием музейных коллекций, организацией симпозиумов, конференций, мастер-классов. Все это играет важную роль в развитии культуры, в просвещении.
Вы много лет изучаете современное религиозное искусство. Насколько, на ваш взгляд, свободен художник, работающий сегодня в храме?
Появились абсолютно новые по архитектуре храмы, и художнику приходится решать задачи не в традиционном пространстве. Никто, к примеру, не станет расписывать в традициях XVII века церковь, которая построена в стиле постмодерна. А канон совсем не ограничивает профессионального художника! В храме Святого Саввы в Белграде, например, мой отец создал мозаичную композицию в алтаре – образ Христа, благословляющего двумя руками. Такого нигде нет. Но это в рамках канона. В храме Святого Саввы можно увидеть и новую иконографию, и новые технологии, и новые художественные решения. Уникальный хорос, придуманный отцом, казалось бы, создан в византийских традициях. Но он абсолютно современный, сделан из легкой стали, по его кругу орнаментальным шрифтом идет текст молитвы «Символ веры» на сербском языке. За счет специальных тросов, которые растворяются в золотом фоне мозаик, создается ощущение невесомости, парения хороса в пространстве храма…
А в России можно увидеть подобные храмы, новую иконографию?
Конечно. И в Москве, и в Петербурге за последние десятилетия было построено много храмов, где традиции религиозного искусства представлены в современном осмыслении и прочтении.
Вы сейчас чаще бываете в Москве или в Ярославле?
Сейчас я живу в Ярославле, а работаю вот уже 15 лет в Российской академии художеств. Так сложилось, что сначала я ушла в декрет с одним ребенком, потом с другим… Сотрудничество с академией при этом не прекращалось, и все привыкли к тому, что я могу быть полезной и на расстоянии. Каждый рабочий день у меня начинается с академических проектов, планов, отчетов, книг. В академию приезжаю, когда необходимо. А в Ярославле уже более 10 лет, при поддержке академии и Московского музея современного искусства, мы организуем выставки современных художников, научно-практические конференции. Уже провели 2 международных фестиваля современного искусства – «Новый русский пейзаж» и «Просветление». Кураторами первого выступали известные художники, ученики Павла Никонова – Евгения Буравлева и Егор Плотников. Куратором второго был Гор Чахал, академик РАХ, организатор I биеннале Христоцентричного искусства в Москве. В этом году проект под названием «Новый русский пейзаж: диалог во времени» пройдет в августе-сентябре. Мы представим работы лучших современных художников из Москвы, Петербурга, Ярославля. А в День города планируем устроить в Ярославле праздничный фестиваль «Птица-тройка». Я очень люблю свой город, и мне хочется сделать его культурную жизнь насыщенной и разнообразной. Хочется, чтобы Ярославль стал одним из центров современного искусства.
Тот факт, что вы дочь известного художника, вам в жизни помогало или добавляло сложности?
Мой отец принадлежит к тем людям, которые никогда за своих родственников не просят. Но он всегда рядом и всегда поможет. Когда я рассказала, что хочу провести в Ярославле фестиваль современного искусства, он ответил: «Зачем тебе это? У тебя дети, занимайся ими. Пиши книги. Работай с керамикой…» В организации фестиваля он никакого участия не принимал. Но пришел на выставку, похвалил. На второй фестиваль он предоставил свою работу для выставки. А для третьего фестиваля разрешил даже использовать название своей картины – «Диалог во времени»… Родители всегда будут для меня самыми главными людьми. Они подарили мне не только жизнь, но и любимую профессию, которая наполняет все смыслом и радостью.
Вы не скрываете, что ваш первый брак распался. Но сегодня у вас прекрасная семья. Как вы считаете, от чего зависит личное счастье?
Я думаю, в первую очередь, все зависит от женщины, от ее мудрости и терпения, желания выстроить отношения. Но, конечно, мне повезло встретить человека, с которым мы абсолютно на одной волне. Хотя мы люди разных профессий, муж – инженер-механик, но он интересуется историей, краеведением, археологией. А главное в нем – его бесконечная доброта, желание окружить заботой меня и детей.
Вы мама четырех детей. Как удается сочетать большую семью, науку, искусство, проектную работу?
Ничего не успеваю, на самом деле! Но удалось так выстроить отношения, что даже маленькие дети понимают: если мама работает – значит, она работает, и ее нельзя отвлекать. Когда к нам приезжает на каникулы старшая дочь, у нас с мужем случаются выходные. Сейчас уже и средняя дочь много помогает по дому. А у малышей хорошая няня – моя подруга, благодаря которой, кстати, я увлеклась цыганскими танцами. Даже несколько раз выходила на сцену с ансамблем «Яхонт». Сейчас не хватает времени заниматься регулярно, но, если удается хотя бы раз в неделю потанцевать, чувствую себя заново рожденной! Эти цыганские юбки, эта музыка, этот ритм – все заряжает меня особой энергией!
Откуда эта страсть?
Мой прадед был цыганом. Думаю, оттуда.
А в церковном хоре вы по-прежнему поете?
Да. Помню, как впервые услышала выступление ярославского хора «Глас». В музыкальной школе я росла на классике. Дома родители слушали бардов. А тут я поняла, что это – настоящее. Сказала маме: «Если бы я могла так петь, я была бы самым счастливым человеком». И она рассказала об этом своей подруге, которая пела в церкви. Та позвала меня в хор Крестовоздвиженского храма, где замечательный регент Марина Игоревна Шамина, прослушав меня, сказала: «Возьмем, нам как раз альтов не хватает!» И с тех пор я в храме. Думаю, это случилось благодаря молитвам моей бабушки, которая была очень воцерковленным человеком и большой молитвенницей даже в те годы, когда за это могли лишить всего.
Ваши дети интересуются искусством?
Старшая дочь учится на архитектора в МАРХИ. Другая дочь ходит в изостудию, берет частные уроки, но очень не любит рисовать горшки и крынки, ей это скучно, а без этого в художественные вузы никак. А сыновья еще маленькие, рано загадывать. Пока что старший собирается Родину защищать, маленький обещает «стать священником, чтобы крестить малышей».
Если кто-то не захочет продолжать династию, как вы отнесетесь к этому?
Думаю, приму их выбор. Хотя… кто знает, что я им скажу через несколько лет….
Текст: Лора Непочатова
Фото: Любовь Афоничева, Сергий Шагулашвили