От Коровников до Толчково: средневековые слободы на карте Ярославля

В 1000-летнем Ярославле дыхание истории чувствуется повсюду: над городской суетой возвышаются величавые башни и храмы, а на фасадах зданий можно встретить не только нынешние, но и дореволюционные имена улиц. Даже на популярных Яндекс-картах современные адреса соседствуют с загадочными названиями – Кондаково, Тропино, Калашная слобода… Сейчас эти колоритные словечки кажутся языком ушедшей эпохи – певучим, интригующим, удивительным. Сегодня мы вместе прогуляемся по средневековым слободам нашего города и, возможно, этот полузабытый язык станет нам ближе и понятнее. 

В мечтах о свободе
В эпоху средневековья Ярославль был одним из крупнейших городов страны, однако его размеры показались бы нам весьма скромными. Во времена ярославских князей городом являлись лишь кварталы современного исторического центра, вошедшие сегодня в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. На Стрелке возвышался кремль – Рубленый город, за его пределами простирался Посад, где жили ремесленники и торговцы. Вокруг города от Волги до Спасского монастыря (по линии современной улицы Первомайской) была возведена земляная насыпь со рвом. По аналогии с Рубленым городом территорию посада, окруженного валами, стали именовать «Земляным городом». Однако и он со временем стал тесен для ярославцев. За пределами городских укреплений стали возникать небольшие поселения – слободы. Название это существовало не только в России, но и у других славянских народов, а его происхождение связывают со словом «свобода». Поначалу обитатели слобод действительно были свободны от городских налогов, имели собственное самоуправление и жили достаточно обособленно.

Слободы черные и белые
Популярная песня, сохранившаяся в анналах местного фольклора, с гордостью упоминала многочисленные предместья Ярославля:

Ярославль наш батюшко,
Река Волга-матушка,
Ты стоишь весь на горе
В самой цветущей поре,
Cлободами украшен
И полатам упестрен.

И все же слободская вольница, конечно, не могла сохраняться долгое время. Постепенно ближайшие предместья входили в состав городской черты, а жители слобод наравне с горожанами облагались государственным налогом – «тяглом» и подлежали общему городскому суду. О свободе пришлось забыть, а вот названия древних слобод так и остались в обиходе, на долгие столетия определяя географию Ярославля.

Впрочем, иные слободы по-прежнему оставались обособленными, располагаясь за границей города. Такими были, к примеру, Тверицкая или Ямская слобода. Другим слободам по царской милости суждено было оказаться во владениях феодалов. В частности, крупнейшему в Ярославле Спасо-Преображенскому монастырю принадлежало несколько поселений вверх по Которосли, где в общей сложности насчитывалось 300 дворов. В отличие от «черных» слобод, вошедших в черту города, монастырские звались «белыми» и не платили налогов в государственную казну. Однако, соседствуя с «тяглецами», их обитатели, по сути, тоже становились горожанами, вливаясь в жизнь ярославского посада.

Мастерами богаты
Где же искать корни самобытных названий ярославских слобод? Конечно, в первую очередь, в занятиях их обитателей. Вдоль земляного вала, на месте современной улицы Ушинского, проживали служилые люди – стрельцы, давшие название Стрелецкой слободе. За службу они получали земельные наделы – не более 30 квадратных cажен (140 кв.м). Огорода на таком клочке не разведешь, поэтому в свободное время предприимчивые военные занимались ремеслом и торговлей. Петр I ликвидировал Стрелецкий приказ, но память о стрельцах оказалась живучей. Вплоть до революции улица, проложенная по территории бывшей слободы, звалась Стрелецкой.

По соседству, в районе нынешних улиц Собинова, Некрасова и Свердлова, располагалась Срубная слобода, население которой промышляло заготовкой и продажей древесины – главного строительного материала той поры. Здесь можно было приобрести продукцию «местного производителя» и срубы, переправленные по Волге в разобранном виде. Приобретая готовый сруб, хозяин с помощью членов семьи мог сам собрать дом, но для его отделки и украшения приглашались профессионалы. В районе Кооперативной улицы находилась Железная слобода, где проживали кузнецы. Неподалеку, на месте Октябрьской площади, шумела слобода Калашная. Казалось бы, догадаться о занятиях ее жителей нетрудно, однако Переписные книги свидетельствуют, что пекарей здесь было не больше, чем в других предместьях города.

В слободе Меленки за Которослью (сегодня это район Красного Перекопа) располагались ветряные и водяные мельницы. «Говорящими» названиями обладали и другие закоторосльные слободы – Доилова и Коровницкая. Однако жители Коровников не ограничивались разведением скота: здесь существовало несколько «кирпищных» заводов, а также кожевенные предприятия. А вот название Толчковой слободы, где также занимались кожевенным промыслом, безусловно, требует «перевода». Среди ярославских слобод Толчковская была самой большой и процветающей, занимая территорию от Зеленцовского ручья до Московского тракта. Секрет ее успеха, в общем-то, «лежал на поверхности»: именно он и был зашифрован в имени слободы. Название «Толчково» происходило от глагола «толочь» и объяснялось хитрой технологией кожевенного производства. При выделке кож ярославские мастера использовали истолченную в порошок древесную кору, содержащую дубильные вещества – танины. Шкуры, вымоченные в этом секретном составе, становились на удивление эластичными, а толчковская «красная юфть» (так называли этот мягкий сорт кожи) столетиями оставалась главным товаром «ярославского торгу».

Грек Кондаки и непобедимый кисель
Название обширной Спасской слободы, занимавшей территорию от планетария до Ярославля Главного, объяснялось принадлежностью Спасо-Преображенскому монастырю. Богоявленская, Петровская и Никитская слободы именовались в честь монастырей или храмов.

С церковными традициями связана и слобода Семик, находившаяся в районе улицы Лисицына. В средние века здесь хоронили нищих, бездомных, преступников и их жертв, умерших без отпущения грехов. В течение года покойников, не востребованных родными, свозили в убогий дом, или «божедомницу». В седьмой четверг после Пасхи их с отпеванием погребали в землю. А близлежащую слободу, долго не входившую в городскую черту, прозвали в честь обряда – Семик, или Божедомка.

Любопытное объяснение существует и у названия слободы Кондаково, что располагалась вдоль Угличской дороги (сегодня это кварталы между ул. Республиканской и стадионом «Шинник»). Судя по всему, название происходит от фамилии авторитетного местного жителя – грека Василия Кондаки. По городскому преданию, в XVI веке немецкие купцы, проживавшие в Ярославле, вознамерились построить здесь лютеранскую кирху. Место на Угличской дороге – подальше от глаз ярославцев – указал иноверцам сам архиерей. Однако жители слободы во главе с Кондаки опечалились, узнав о намерении «у дворов их построити иноверную божницу». Василий решил опередить немцев и возвел в слободе православный Вознесенский храм. Видимо, именно за этот решительный шаг богатый грек и вошел в анналы ярославской истории.

Самым поразительным и вместе с тем загадочным названием обладала, пожалуй, слобода Киселюха, простиравшаяся от нынешнего парка 1000-летия до улицы Свободы. Одна из версий связывает ее название с производством киселя, но отнюдь не того, что все мы помним с детства. Киселем называли раствор для обработки кожи, а промыслом этим, как мы уже знаем, занимались многие ярославцы. По другой версии, киселюха – это меткая характеристика почвы в этой части города. Частые разливы ручьев превращали эту местность фактически в болото, ходить по которому было также неловко, как по киселю…

На современных картах древние названия кажутся любопытным анахронизмом, и не больше. (А сами карты, кстати, кое-где грешат против исторической точности.) Однако не все адреса средневековья безнадежно забыты. До сих пор в Ярославле существуют Тверицкая набережная, Ямская улица и Толчковские переулки, а о Коровниках можно услышать не только на экскурсии, но и в повседневной речи. Имена слобод, словно послания из прошлого, рассказывают, чем жили наши предки. А это значит, что не утеряна связь поколений, и древнему Ярославлю еще рановато жаловаться на память.

текст: Mария Aлександрова | фото: yargid.ru, gimsyaroslavl.narod.ru, www.rusarchives.ru