У богатых свои причуды: Ярославские оригиналы минувших столетий

Странности, как утверждает психология, есть у всех. Однако лишь причуды великих обрастают легендами, становясь достоянием истории. Неординарные личности – ключ к пониманию эпохи, и даже наш старый Ярославль хранит немало преданий о маленьких странностях «больших» дюдей.

Имидж – ничто?
В 1902 году на страницах газеты «Северный край» была опубликована детская сказка «Глупый тюлень», написанная Ариадной Тырковой. В то время эта талантливая писательница, ставшая одной из первых феминисток России, на время поселилась в Ярославле, пытаясь заработать небольшими рассказами в местной прессе. Однако журналистская карьера Тырковой здесь так и не сложилась. Невинная сказка для семейного чтения произвела настоящий скандал в ярославском обществе: губернатор Борис Штюрмер усмотрел в «Глупом тюлене» пародию на собственную персону. Спустя несколько дней об этом говорил весь Ярославль. Ариадна Тыркова вынуждена была публично признаться, что не стремилась ни к каким политическим намекам, что не знакома с губернатором и не представляет, какой он внешности… Все тщетно: кличка Глупый тюлень закрепилась за Штюрмером напрочь.
Дыма без огня, как известно, не бывает. Борис Штюрмер, возглавлявший нашу губернию на рубеже XIX–XX столетий, действительно чересчур ревностно следил за своим имиджем. Недаром Владимир Гиляровский называл его «напыщеным вельможей», а ярославцы прозвали Помпадуром. В губернаторской резиденции Штюрмер устраивал роскошные балы и держался с неизменной важностью и высокомерием. Однако, по воспоминаниям ярославцев, его надутые щеки и совершенно невообразимая, «как у елочного деда», борода в сочетании с семенящей походкой, невзирая на все усилия губернатора, создавали весьма комический образ.
А вот ярославский дворянин Евгений Якушкин, ставший активным сторонником освобождения крестьян, напротив, с полным пренебрежением относился к светским условностям и моде. Все его костюмы были сшиты по одному неизменному образцу: черный однобортный пиджак, застегнутый до верхней пуговицы, черные панталоны и белый крахмальный вортничок с едва видневшейся черной ленточкой галстука. Этот костюм, прозванный в ярославском обществе «штучкой», служил Якушкину и парадным, и домашним. В нем он занимался за письменным столом, наносил визиты и даже встречал Новый год.

В каждой избушке свои погремушки
Конечно, в аристократическом обществе, во всем следовавшем столичным образцам, «белых ворон» встречалось немного. Зато купеческое сословие неизменно предлагало ярославским обывателям пищу для пересудов, являя целую галерею чудаков и оригиналов. Что ни купец – то персонаж для пьесы Островского.
К примеру, богачи Оловянишниковы, обладавшие лучшим в стране колокольным заводом, отличались похвальной, но, пожалуй, чрезмерной скромностью. Жертвуя огромные суммы на благотворительность, Оловянишниковы были весьма неприхотливы во всем, что касалось собственного быта. Для завтрака в этой семье всегда покупали вчерашние, подзачерствевшие булки – так и дешевле, и для здоровья полезнее.
Миллионер Николай Пастухов, владелец «железоделательных» заводов на Урале, напротив, ценил и любил роскошь. Еще в ранней юности он был отправлен своим дядей на обучение в Лондон и, видимо, из Англии привез страсть к классическим шляпам, трости и фраку. Тщательно выбритый, в элегантном сюртуке, Пастухов не случайно получил прозвище «ярославский англичанин». По воспоминаниям ярославцев, обстановка в его доме была «не купеческая, а дворянская», на английский манер: швейцар у входа, вышколенные лакеи, докладывающие о приходе посетителей, роскошная мебель и неизменно вежливое обращение.
Иное дело купчиха Серафима Огнянова, прослывшая самой придирчивой хозяйкой в Ярославле. Прислуга в ее доме никогда не задерживалась более двух недель. Будучи настоящим домашним тираном, Огнянова даже с конюхами ругалась площадной бранью и спокойно могла ударить провинившегося цветочным горшком по голове. Даже муж Серафимы Георгиевны, солидный купец-чаеторговец, бежал на ее зов с испуганным, вытянутым лицом, чувствуя себя нашкодившим гимазистом. Cемь дочерей Огняновых жили под неустанным и бдительным конторолем, боясь поднять голову и сказать лишнее слово. Несмотря на солидное приданое и прекрасное образование, лишь двоим из девушек удалось выйти замуж. Предостерегая сыновей от женитьбы на Огняновых, старики говорили: «А как будут в мать?! Пропадешь!..»

Купались в шампанском
и выращивали кактусы
Неординарная натура ярославских негоциантов ярче всего проявлялась, конечно, в увеселениях и пресловутом купеческом разгуле. Вот где загадочная русская душа могла развернуться во всей своей широте! Самыми оригинальными выходками прославился в Ярославле Иван Дунаев, владелец знаменитой фабрики «Балканская звезда». Личность «табачного короля» была постоянно окружена ореолом сенсаций. Оставалось лишь гадать, в какой из колонок газетной хроники вновь будет упомянуто имя Дунаева – светской или криминальной. Живя на широкую ногу, Иван Дунаев владел собственным оркестром и конным заводом, поставлявшим великолепных скакунов. Мощный пароход Дунаева неизменно участвовал в ярославских гонках по Волге. Но не все затеи «табачного короля» были столь невинны. Однажды на Нижегородской ярмарке полиция застала Дунаева в обществе обнаженных дам, купавшихся в бассейне с шампанским. Губернатор намеревался прилюдно выпороть зачинщиков безобразия, но Дунаеву чудом удалось удрать на вокзал, откуда он умчался в Москву, благополучно избежав позора.
Встречались среди ярославского купечества и совершенные оригиналы, посвящавшие досуг, казалось бы, нетипичным для делового человека увлечениям. К примеру, Никита Рафаилович Кокуев, владея лучшей в Ярославле гостиницей, все свободное время посвящал садоводству и изучению бабочек. Выступив одним из основателей ярославского Естественно-исторического общества, Кокуев занимался энтомологическими исследованиями, а в своей усадьбе на Дворянской улице (ныне пр-т Октября, 14) устроил селекционный сад. Одних только кактусов здесь выращивалось более 50 видов, не говоря уже об экзотических цветах и растениях.

Любовь толкает на безумства…
Неординарной личностью был и Владимир Александрович Лопатин – наследник богатого купеческого рода, ставший одним из первых профессиональных фотографов Ярославля. Оставив нам сотни уникальных снимков, Лопатин создал 12 уникальных альбомов с видами ярославских храмов. Именно благодаря этим фотографиям, мы можем сегодня полюбоваться исчезнувшими с лица города памятниками и окунуться в атмосферу дореволюционного Ярославля. Художник по натуре, Лопатин совершал удивительно романтичные поступки, немыслимые для купеческой среды того времени. Влюбившись в актрису ярославского театра, Владимир решил жениться на ней вопреки воле всей семьи. Для тайного венчания ему пришлось даже подделать документы, но это не остановило нашего «Ромео». Подлог был раскрыт, Лопатину пришлось отсидеть в тюрьме весь свой «медовый месяц», но любовь восторжествовала над соcловными предрассудками.

Любовь вдохновила на подвиги и ярославского фабриканта Никиту Понизовкина. Предложив руку и сердце 24-летней красавице Розе Бурсиан, купец приготовил для нее роскошный свадебный подарок – настоящий замок на берегу Волги. Великолепный особняк в причудливом стиле, выстроенный архитектором Николаем Лермонтовым, напоминал иллюстрации к средневековым рыцарским романам. Ни в Ярославле, ни даже в столице не возводилось еще столь необычной купеческой резиденции. Однако красавица Роза не прожила здесь и двух лет. Оставив мужа, она забрала дочь и уехала в Москву. А удивительный замок Понизовкиных, призванный стать памятником любви, и сегодня красуется в поселке Красный Профинтерн под Ярославлем.

Признак широкой души
Не стоит, однако, думать, что незаурядные персонажи обитали лишь в губернском Ярославле. Легендой уездного Ростова стал удивительный купец Андрей Александрович Титов. Именно он стал одним из энтузиастов, восстанавливавших Ростовский кремль. Этот провинциальный купец, торговавший цикорием и мануфактурой, стал одним из авторов Словаря Брокгауза и Ефрона и написал более 300 научных работ. Меценат и ученый, возведенный за заслуги перед Отечеством в потомственное дворянство, Андрей Титов никак не походил на шаблонного толстосума-купца. Сам он признавался, что не любит спать на перине, потому что «роскошь приносит вред». Однако щедрость и отзывчивость Андрея Александровича не знали границ. Современники вспоминали, что Титов любил детей и, выходя на прогулку, набивал для них полные карманы конфет. «На ярмарке Титов скупал для уличной детворы все горячие пышки, не стесняясь количеством ребятишек и расходами… Для бездомных уличных собак у него тоже имелось угощение. Гуляя по своему парку, он прикармливал ворон, приучил их в часы его прогулок ходить за ним по пятам…»

Обаятельные странности ярославских «чудаков» – лишь крупица в песочных часах времени. И все же именно эти яркие штрихи сближают нас с героями ушедших столетий. Лишь они способны оживить покрывшиеся пылью портреты, и, возможно, именно в них кроется разгадка широкой русской души.

текст: Мария Александрова