Ярославские огнеборцы

30 апреля работники пожарной охраны отмечают свой профессиональный праздник. Именно в этот день царем Алексеем Михайловичем был подписан указ о создании первых в России пожарных дозоров. Конечно, история пожарного дела писалась не в одночасье, но за минувшие века храбрые огнеборцы тысячи раз спасали древний Ярославль от огненной стихии и давно стали для земляков гордостью и надежной опорой.

«Объезжие головы»
Долгие столетия пожары оставались для Ярославля бедой, «равносильной мечу и нашествию иноплеменников». С молниеносной быстротой в огне гибли сотни и даже тысячи дворов, а пламя «подобно огненному змею носилось над городом и пожирало все сгораемое». Огненная стихия опустошала Ярославль с ужасающей регулярностью. По свидетельству Леонида Трефолева, «набат почти каждый день гремел на колокольнях, призывая ярославцев на пожары». Заявление ярославского краеведа едва ли можно счеть преувеличением, учитывая тесноту деревянных строений. Бороться с огнем горожане могли лишь одним способом: решительно ломали соседние постройки, препятствуя распространению пожара. Однако многие, следуя укоренившемуся в народе суеверию, воспринимали огонь как Божью кару, противиться которой грех.

Попытки создания специальных пожарных команд были предприняты в России лишь в XVII веке. 30 апреля 1649 года в «Наказе о градском благочинии» царем Алексеем Михайловичем было впервые установлено круглосуточное дежурство пожарных дозоров, которым предписывалось не только тушить возгорания, но и контролировать повсеместное выполнение правил пожарной безопасности. «Объезжие головы» следили за тем, чтобы все обыватели имели во дворах запас воды и «ввечеру поздно с огнем не сидели». Суровое наказание устанавливал государь и для виновников пожаров. За неосторожное обращение с огнем – взыскание убытков, за бездействие при тушении – порка и тюрьма, а за умышленный поджог – мучительная казнь через сожжение.

Император Петр Первый, самолично принимавший участие в тушении пожаров, обязал следовать своему примеру всех чиновников, включая высокопоставленных государственных мужей. Однако в провинциальном Ярославле царские распоряжения, увы, исполнялись не столь рьяно. Пожары продолжали опустошать город, а главная забота по их предотвращению и тушению возлагалась на плечи горожан. Лишь в 1760 году, когда во время очередного пожара сгорела усадьба герцога Бирона, проживавшего в Ярославле в «почетной ссылке», ярославcкие власти встревожились не на шутку. Бирон жаловался в Петербург, что «сие злоключение разорило его семью», и ярославцам пришлось предоставить сиятельному погорельцу новые апартаменты. «Спаление» герцогского дома вызвало такой переполох, что полицмейстерская контора – «на всякий пожарный случай» – просто запретила топить печи во всем Ярославле.

Ежедневный подвиг
Лишь при Александре I при полицейских частях во всех городах империи стали создаваться профессиональные пожарные команды. В 1820 году на Семеновской (а ныне Красной) площади Ярославля появилось двухэтажное каменное здание с казармой для пожарных и «высочайшею каланчою для обозрения всего города».

Согласно «Табели» 1853 года, Ярославль с населением свыше 25 тысяч человек относился к числу крупнейших городов России и должен был располагать пожарной командой из 75 человек, возглавляемых брандмейстером. Лица, принятые в пожарную охрану, освобождались от призыва в армию и содержались за счет городской казны. «Контракт» заключался на год и затем мог быть продлен. Однако даже столь короткий срок в пожарной части становился настоящим испытанием мужества. Судите сами: рабочий день здесь продолжался 15–16 часов, однако и ночью бригаде не разрешалось снимать сапоги, чтобы молниеносно подниматься по тревоге. Владимир Гиляровский, успевший в молодости послужить в ярославской пожарной команде, так описывал будни наших отважных огнеборцев: «Сплю на нарах, вдруг ночью тревога. Выбегаю вместе с другими, уже на ходу надеваю пояс и прикрепляю топор. Оказывается, горит на Подьяческой улице (ныне ул. Свердлова) публичный дом Кузьминичны, лучший во всем Ярославле. Крыша вся в дыму: из окон второго этажа полыхает огонь. Брандмейстер вихрем взлетает на крышу, за ним я с топором и ствольщик с рукавом. По другой лестнице взлетают топорщики и гремят ломами, раскрывая крышу. Огонь охватывает весь угол, рвется из-под карниза и несется на нас. Я отрезан и от лестницы, и от брандмейстера, который стоит на решетке и кричит топорникам:
– Спускайтесь вниз!

Но сам не успевает пробраться к лестнице и, вижу, проваливается. Невдалеке взрывается пламя. Он отчаянно кричит. Еще громче кричит публика внизу. Старик держится за железную решетку, висит над пылающим чердаком… Я по желобу ползу к нему. Успеваю вовремя перевалиться через решетку и вытащить его, совсем задыхающегося. Лестница подставлена. Помогаю ему спуститься. Спускаюсь сам, едва глядя задымленными глазами. Брандмейстера принимают на руки, в каске подают воды. А ствольщики уже влезли и заливают пылающий верхний этаж и чердаки…»

Весь город на ладони
Риск и опасность были постоянными спутниками пожарных. Летом – зной и засуха, напряженное ожидание беды и адская работа в пекле пожарищ. Зимой – балансировка на обледенелых карнизах крыш, мгновенно замерзающая на морозе мокрая униформа… Даже обычные дни были заполнены тяжелым трудом. Отлучиться из казармы можно было лишь в баню – раз в неделю на пару часов. Увольнительная давалась раз в месяц и при условии безупречной службы. После подъема в 5-6 утра пожарные становились на молитву, а затем чистили и кормили лошадей, убирали территорию депо, занимались строевой подготовкой и проверкой оборудования, поминутно пребывая в состоянии боевой готовности. Поочередно несли дежурство на каланче, день и ночь осматривая городские кварталы. Кстати, система оповещения той поры была весьма хитроумной. Заметив с башни дым пожара, караульный вывешивал на крюках специальные шары, и по их числу можно было определить, в какой район города необходимо спешить на помощь. Один шар – центральные кварталы, 2 – «вторая часть города» (район между Республиканской улицей и проспектом Ленина), 3 шара – Закоторосльная часть, 3 с перекладиной – Тверицы. Далее шли пятый район – Ярославская Большая мануфактура, шестой – фабрично-складской и седьмой – Ветка. Ночами вместо шаров зажигались лампочки.

Конечно, контролировать всю территорию растущего города было непросто. К концу XIX столетия в Ярославле существовало уже 3 пожарных части. В 1912 году по проекту Николая Раевского были построены 2 новые пожарные каланчи – одна в Тверицах, другая – за Которослью.

Старое пожарное депо на Семеновской площади, простояв почти 90 лет, изрядно обветшало. Дозорная башня здесь была деревянной, и к 1908 году она, «от времени рассохшаяся и расшатавшаяся», заметно наклонилась в сторону и качалась даже от ветра. В виду такой опасности здание решено было разобрать, и в 1911 году на его месте появилась элегантная каланча, возведенная в стиле модерн по проекту Григория Саренко – самого авангардного архитектора дореволюционного Ярославля.

Добровольцы в помощь
Не только мужество пожарных, но и достижения прогресса на рубеже XIX – XX столетий останавливали огненную стихию. В 1875 году при большом стечении публики была опробована паровая пожарная труба, к которой прикреплялся «гутаперчевый рукав, выбрасывающий воду на 500 сажень». Подспорьем для пожарной охраны стало и устройство городского водопровода, пущенного в 1883 году. На пяти площадях Ярославля для горожан были установлены водоразборные будки, а пожарное депо, разумеется, получало воду напрямую и бесплатно.

В 1900 году захватывающим зрелищем для ярославских зевак стало испытание «огнегасительной смеси г-на Иванова». Пресса с восхищением сообщала, что «горящие опилки и керосин удавалось потушить чудодейственной жидкостью в считанные минуты». Стоила такая новинка недорого – всего лишь 40 копеек за ведро, и было решено использовать ее для тушения пожаров в городе.

Наряду с профессиональными пожарными командами, подчиненными полиции, в России создавались и добровольные дружины. В 1880‑е Вольно-пожарное общество появилось в Ярославле. Его члены делились на жертвователей (членский взнос 3 рубля) и тех, кто непосредственно выезжал на пожары. К началу XX века дружина ЯПВО выросла до 300 человек. По инициативе членов общества, при поддержке ярославских коммерсантов в 1900 году на Сенной площади (ныне площадь Труда) было выстроено еще одно пожарное депо. Здание это существует до сих пор, правда, узнать в нем пожарную каланчу сегодня трудновато: надстроенная и реконструированная, она давно превратилась в обычный жилой дом.

В далеком прошлом остались и сигнальные шары на каланче, и начищенные до блеска каски брандмейстеров. Но и сегодня ярославские огнеборцы так же мужественно стоят на страже города. Недаром храбрец Гиляровский говаривал: «Каждый пожарный – герой, всю жизнь на войне». Пожелаем нашим пожарным мирных будней!

текст: Мария Александрова