Играли в куклы и читали классику

Кто станет спорить, что детство – самая волшебная в жизни пора? Время бесхитростных желаний, легко сбывающихся новогодним утром, время первых открытий и маминых рук, защищающих от любой беды на свете. Так было всегда, и даже 100 лет назад, без мультфильмов, сотовых телефонов и компьютеров ярославская детвора непостижимым образом ухитрялась быть счастливой.

На старых черно-белых фотографиях дети выглядят серьезными не по годам, словно предчувствуя любопытные взгляды своих легкомысленных внуков. Правда, отличить наших дедушек от бабушек на этих фотоснимках порой не так-то просто. Ярославец Сергей Владимиров, чье детство пришлось на конец XIX века, писал: «Помню, меня долго одевали не в костюм мальчика, а в нарядное платьице».

Действительно, примерно до четырех лет мальчиков и девочек наряжали одинаково. Различали малышей, пожалуй, лишь по головному убору: девочки носили шапочки и шляпки, мальчикам с самого раннего возраста полагалась фуражка. В остальном детская мода не знала гендерного подхода. Всех вышедших из пеленок младенцев наряжали в рубашечки нежных расцветок, а с двухлетнего возраста карапузы знакомились с таким предметом туалета, как чулки на подвязках. В 3-4 года малыши носили короткие платьица с пышной юбочкой, под которую надевались кружевные штанишки. Дополняла наряд курточка без воротника: у мальчишек – темная, у девочек – светло-розовая или желтая.

Молодые мамы, как и сегодня, не жалели средств на гардероб крохи, украшая детские костюмчики золочеными пуговками и трогательными кружевами. Даже дети из неблагополучных семей получали скромное, но необходимое «приданое»: в бесплатной лечебнице на Волжской набережной всех новорожденных снабжали пеленками и ношеной одеждой, пожертвованной сердобольными купчихами.

В зависимости от достатка семьи, решался и вопрос о воспитании самых маленьких ярославцев. В богатых домах малыши росли в окружении мам и нянюшек. Чуть позднее к ним приглашали учителей для подготовки к поступлению в гимназию. А вот работницы Ярославской Большой Мануфактуры, вынужденные возвращаться на производство, отдавали своих детей в основанную при фабрике «Колыбельню». В начале XX века под присмотром нянь здесь пребывало около 1000 детей, получавших на обед масло, мясо, сахар и даже красную икру.

Однако подобные ясли существовали далеко не везде. Остальные заводы города почин ЯБМ не поддержали, и лишь при некоторых храмах открывались бесплатные приюты-ясли. В 1906 году на Духовской (ныне Республиканская) улице открылся частный детский сад Ольги Ивановны Нечаевой. Правда, ярославны не спешили отдавать туда своих чад. У кого-то не находилось денег (5 рублей в месяц – треть зарплаты рабочего), а состоятельные мамаши рассуждали, что «поиграть и дома можно».

Нестареющие игрушки
Куклы, солдатики и лошадки всегда были первыми друзьями и поверенными малышей. За долгие столетия менялся лишь их внешний вид, суть оставалась прежней. Самой старой игрушкой на свете, наверное, можно считать обычный мяч. Его гоняли даже древние египтяне, жившие 4 тысячи лет назад, а наши прадеды играли тряпичными мячиками, набитыми овечьей шерстью. Столь же почтенный возраст и у волчка, не теряющего актуальности до сих пор.

Куклы тоже пользовались неизменной любовью. Со времен Древней Руси девочки мастерили их сами, придавая каждой куколке особый обрядовый смысл. В XIX веке в богатых домах появились и дорогие фарфоровые куклы, однако девочкам едва ли разрешали в них играть. На заре XX столетия юные сердца покорили «говорящие» куклы с хитрыми механизмами внутри. Иные «умели» открывать и закрывать глаза, другие, если потянуть за прикрепленные к туловищу шнурочки, произносили «мама» и «папа». Кстати, в куклы играли не только девочки. Уже знакомый нам Сергей Владимиров вспоминал: «Особой любовью пользовалась у меня кукла Матринька – прабабушка теперешней Матрешки». Это не удивительно, учитывая, что в конце XIX столетия матрешка была новомодной игрушкой – почти как в наши дни кукла Барби. Это только кажется, что старая, добрая матрешка существовала на Руси с незапамятных времен. На самом деле ее изобрели в мастерских Саввы Мамонтова лишь век назад, причем прообразом для расписной куколки послужил японский сувенир – божок с пятью фигурками внутри.

Сравнительно недавно появились и любимые мальчишками солдатики. В России они приобрели популярность после войны с Наполеоном. Мундиры игрушечных гусаров и уланов полностью соответствовали настоящим, однако, в отличие от европейских образцов, фигурки эти были деревянными. Оловянных солдатиков у нас начали делать лишь в 1870‑е годы, и не всем родителям такое войско было по карману. Ярославские мальчишки, по воспоминаниям Сергея Дмитриева, вместо солдатиков расставляли на столе ученические перья, выстраивая их в полки, батальоны и роты.

А вот деревянные лошадки у русских малышей были всегда. На палочке ли, на колесиках, конь предназначался для будущего всадника, воина, мужчины. У наших прадедушек на рубеже XIX-XX столетий «кони» чаще всего были из папье-маше, и мастерили таких бумажных лошадок в русской столице игрушек – в Сергиевом Посаде.

Дворовые забавы
К началу XX столетия русская детвора познакомилась даже с механическими заводными игрушками – «ящиками со звоном», где «сами собой» ходили маленькие куколки. Однако на подобные чудеса ярославским сорванцам чаще приходилось любоваться издали – сквозь сияющие витрины «Детского базара игрушек». Этот заманчивый магазин располагался в первом этаже гостиницы «Европа», у Знаменских ворот, и принадлежал купцу Саркисову. Здесь ребячьим глазам представало все великолепие игрушечного царства: паяцы в колпаках с бубенцами, куклы в роскошных платьях, блестящие металлические поезда и пароходы в ярких бумажных наклейках… Все это наверняка не одну сотню раз поминалось в заветных рождественских желаниях, но в целом игрушек в ярославских семьях покупалось не так уж много. Детворе и без того было чем заняться, ведь во дворе всегда ждали друзья и множество нехитрых, проверенных временем игр, безнадежно забытых в нашу компьютерную эпоху.

Можно было, смастерив лук и стрелы, открыть «военные действия» против соседской ватаги. А потом с ними же сыграть в бабки – любимую игру ярославских мальчишек. Кости из коровьих ног ставились по две рядом, образуя «гнездо». Задача была в том, чтоб с определенного расстояния сбить «гнездо» своей битой. Все сбитые бабки доставались победителю, и юные ярославцы ходили с целыми мешочками подобных трофеев.

Играли еще в бирюльки и камушки, а зимой – в шары, гоняя деревянные мячи по расчищенной от снега площадке и стараясь сбить шар противника. Большие ребята играли на деньги, малышня – на перышки. Но самой любимой забавой в зимние месяцы становилось, конечно, катание с гор. Левый берег Которосли и Мякушкинский спуск к Волге то и дело оглашались ребячьим визгом, а на Казанском бульваре счастливые обладатели коньков гордо скользили по льду самого модного катка в городе.

Запрещенные классики
О том, что наша страна – самая читающая в мире, мы знаем не понаслышке. Однако 100 лет назад ярославские дети читали, пожалуй, гораздо больше, чем нынешние. Во многих семьях выписывали популярные детские журналы, выходившие раз в 2 недели: для малышей – «Пчелка», для подростков – «Друг детей». Существовали и специализированные детские издания: «Домашний театр», «Юный физик», «Друг животных»…

Первыми книжками для маленьких ярославцев становились рассказы о Бове Королевиче, сказки Пушкина и басни Крылова. Ребята постарше в буквальном смысле «болели» романами Майн Рида, Жюля Верна и Фенимора Купера. Ярославна Нина Калинина вспоминает, как 8‑летней девочкой «сооружала из стульев и одеял кибитку, запрягала в нее кресла-лошадей, наряжалась в тетушкины юбки» и представляла себя героиней любимой книги. А вот у мальчишек игры порой были гораздо серьезнее. Сосед Нины, 13‑летний Валя, воодушевившись подвигами индейских вождей, решил сбежать из дома в Америку. В зимнюю стужу он несколько километров шел по льду Волги, а добравшись до Верхнего острова, развел там костер, сжег в нем учебники и тетради и протанцевал вокруг воинственный танец индейцев. Лишь через день снаряженные на поиски добровольцы вернули замерзшего подростка родным. Еще один 11‑летний путешественник, поклонник Густава Эмара, накопив 5 рублей, ухитрился добраться по железной дороге до Кинешмы, но там, оставшись без гроша, явился с повинной к уездному начальству.

Конечно, после подобных происшествий родители не всегда одобряли сочинения «живописателей лесов и прерий Америки». Однако, как ни странно, еще большему осуждению, особенно со стороны гимназических преподавателей, подвергались наши классики – Тургенев и Салтыков‑Щедрин! В среде консерваторов они слыли вольнодумцами, способными «растлить молодежь». Ученику, замеченному с «либеральной» книгой, при выпуске могли написать крайне негативную характеристику. И все же ярославская молодежь читала запрещенные книги запоем, даже не мечтая о выпавшем на нашу долю счастье «проходить» их по школьной программе.