«Когда б не зной да пыль, не комары да мухи…» Лето в старом Ярославле

Лето – самое подходящее время для дальних странствий и беззаботного отдыха на лоне природы. Но что же делать тем, кто в эти жаркие месяцы вынужден томиться в городе? В первую очередь, не отчаиваться! Сто лет назад многие ярославцы ежегодно оказывались в сходной ситуации. И, как выясняется, не испытывали недостатка в светских развлечениях.

В плену мегаполиса
Представить всю прелесть ярославского лета 1900-го или, скажем, 1913-го года сегодня довольно сложно. Судя по отчетам метеорологов, ровно 100 лет назад на долю ярославцев выпала столь же поздняя весна, а настоящая летняя жара опустилась на город лишь в конце июля. Однако даже будучи избавленными от утомительного зноя, горожане испытывали массу привычных, но досадных летних неудобств. Стоило ярославцам открыть окна, как в комнаты врывался многоголосый шум улиц, пыль и грохот мостовых, а также десятки разнообразных запахов, повествующих о будничных заботах квартала. Господство гужевого транспорта, отсутствие канализационной сети, мусорные ящики и ямы, имевшиеся в каждом дворе, – все это способствовало созданию в городе особого «летнего» аромата.

Не удивительно, что иные ярославцы, стремясь избежать подобных проблем, уже в мае переезжали на дачу. Удовольствие это обходилось недешево. Менее обеспеченные семьи, не мудрствуя лукаво, отправлялись навестить деревенских родственников или пытались «напроситься» на дачу к знакомым. Однако трудовых отпусков в царской России не существовало. Поэтому для большинства работающих горожан дачные каникулы были непозволительной роскошью. И чиновники, и торговцы, и мастеровые вынуждены были довольствоваться лишь небольшими загородными прогулками. Правда, по словам дореволюционного путеводителя, окрестности Ярославля не представляли «особенных красот природы, которые притягивали бы к себе горожанина отдохнуть после трудового дня». И все же наших прадедов это нисколько не смущало: в выходные и церковные праздники ярославцы не отказывали себе в вольном воздухе и «с кульками и самоварами» отправлялись на пикник.

Завтрак на траве
Излюбленным местом гуляний служила Полушкина роща. В наши дни улица с таким названием по-прежнему существует на городской карте, однако едва ли напоминает о богаче Федоре Полушкине, подарившем ей свое имя. В историю Полушкин вошел как отчим Федора Волкова, но для ярославцев XVIII столетия он был, в первую очередь, талантливым и успешным предпринимателем. Благосостояние Полушкина составляли кожевенные и серно-купоросные заводы, один из которых располагался на берегу Волги, к северу от Ярославля. Сохранились сведения, что рабочие этого завода участвовали в первых постановках волковской труппы, и возможно, что ряд спектаклей проходил в располагавшейся по соседству сосновой роще.

Роща, прозванная Полушкиной, на протяжении двух столетий оставалась для ярославцев самым любимым местом отдыха. В дни праздников здесь устраивались народные гулянья, а впоследствии и вошедшие в моду пикники. На рубеже XIX-ХX веков это владение оставалось частным и принадлежало г-ну Хлудову. В роще было устроено несколько скамеек и столиков, однако чаще всего горожане непринужденно располагались прямо на траве. Кто-то потягивал чай из самоварчика, кто-то ради праздничка позволял себе и более крепкие напитки… А вот в 1913 году Полушкина роща удостоилась визита самого императора Николая II. Именно здесь была устроена Показательная торгово-промышленная выставка Ярославской губернии, где царю преподнесли немало подарков.

Полушкина роща была самым популярным, но далеко не единственным местом для семейного или дружеского пикника. Многие ярославцы избирали для отдыха заволжские просторы – Яковлевскую слободу, располагавшуюся всего в пяти верстах от городской черты.
Иные любители непринужденных трапез и бесед отправлялись на Верхний остров. В начале XX столетия он был покрыт молодым лесом и кустарником, а майскими вечерами здесь чудно пели соловьи. Добирались сюда на лодках и, захватив нехитрую снедь, наслаждались волжским пейзажем. Среди завсегдатаев Верхнего острова встречались преимущественно рабочие и мастеровые. Cредний класс посещал «соловьиные концерты» нечасто, а «чистая публика» и вовсе остерегалась подобных гуляний.

«Сельтерской» изволите?..
Светская жизнь Ярославля в жаркие месяцы протекала в тени липовых аллей. Зеленые бульвары и набережные превращались в салоны и гостиные, где прогуливались и «сливки общества», и глазеющие на них обыватели. Променад по Волжской набережной становился неотъемлемой и самой приятной частью летнего вечера. Ярославский поэт Василий Кондратьев не без иронии описывал этот ритуал:

Лишь воздух освежается, сменяя летний жар,
То люди наряжаются, идут все на бульвар…
Везде стоит полиция, и руки их по швам.
Красотки бледнолицыя и тьма девиц и дам.

Развлечений на бульваре было предостаточно. По выходным и праздникам на площадке против губернаторского дома звучал духовой оркестр, устраивались фейерверки. У Семеновского спуска (ныне Красный съезд) бойко работал киоск с мороженым, а вдоль всего бульвара располагались «бюветки» – павильончики для продажи прохладительных шипучих напитков. Здесь желающие за скромную плату могли выпить освежающей «сельтерской воды» (так в дореволюционной России именовали любую газированную воду). Инициатором создания подобных буфетов выступил предприимчивый аптекарь Август Шнейдер – владелец «Завода икусственных минеральных вод» на Казанской улице (ныне ул. Трефолева). На бульваре «сельтерская» оказалась очень кстати. По воспоминаниям князя С. Д. Урусова, в «бюветках» на набережной «работали очень красивые продавщицы, которые в высоких бокалах разбавляли содовой водой разноцветные сиропы – вишневый, малиновый, черносмородиновый, лимонный, апельсиновый и ананасный…»

Ближе к ночи гулянье c Волжской набережной перемещалось на Казанский бульвар. Три раза в неделю – в воскресенье, вторник и четверг – здесь играл военный оркестр, а на летней эстраде при ресторане Бутлера выступали заезжие артисты, певицы и даже акробаты. Впрочем, несмотря на репутацию «весьма недурного ресторана», кафе-шантан Бутлера частенько попадал в колонки криминальной хроники. Дореволюционные путеводители, к примеру, не советовали порядочным семействам прогуливаться вечером в его окрестностях.

Загар не в моде
Безусловно, пляжа в современном понимании в дореволюционном Ярославле не существовало. Однако у подошвы Волжской набережной, помимо пристаней, располагались общественные купальни – деревянные сооружения с комнатами для переодевания. Полотняные или дощатые крыши купален защищали посетителей не только от нескромных взглядов, но и от загара, который в те времена был абсолютно недопустим для светского человека.

И только бронзовокожая детвора из фабричных районов, пренебрегая условностями, с превеликим удовольствием плескалась, где хотела.
Cпортивное плавание 100 лет назад только еще входило в моду. Как раз в 1913 году в Киеве была проведена первая Русская Олимпиада, в которой участвовали пловцы, вызывавшие горячий интерес публики. Ярославцы, выросшие на матушке-Волге, едва ли стремились к олимпийским рекордам и относились к плаванию, как к забаве, знакомой с детства. И все же в целях безопасности на территории города работало 3 спасательных станции: в Тверицах, на Стрелке и возле городской водокачки (в районе «Красного Маяка»). Как отмечалось в прессе, спасатальные станции – каждая «при матросе и спасательной лодке» – были снабжены всеми необходимыми снарядами и действовали до самого замерзания Волги.

А вот у «Американского» моста через Которосль собирались уже не купальщики, а заядлые рыбаки. Мужики ловили рыбу неводом и тут же продавали желающим. При этом, по воспоминаниям ярославца Сергея Дмитриева, рыбалка напоминала своеобразную лотереею. Клиент платил «за тоню» – то есть за сам факт погружения невода. А уж сколько рыбы в него попадет и насколько крупной она будет, зависело от случая и удачи.

Как провожают пароходы…
Неизбежным спутником лета на Волге становились протяжные гудки пароходов, приветствовавшие древние берега от лица беззаботных столичных туристов. Нередко пароходные компании устраивали на Волге азартные гонки – почти как в знаменитом «Жестоком романсе». Сюжет «Бесприданницы» вполне мог разыграться и в дореволюционном Ярославле, ведь и здесь был свой «блестящий барин Паратов» – табачный фабрикант Иван Дунаев, вполне достойный пера Островского. Будучи завзятым и изобретательным кутилой, Дунаев частенько финансировал пароходные гонки, становившиеся главным событием летнего сезона в Ярославле. Дистанцию в 12 верст – от Норского до Арсенальной башни – пароход Дунаева с мощной паровой машиной покрывал одним из первых.

Красавцы-пароходы и их пассажиры в белых чесучовых костюмах предоставляли зевакам на набережной неиссякаемую тему для беседы. Неслучайно фотографы так любили фиксировать торжественный момент прибытия круизного судна. Что же касается самих туристов, то они, как и сегодня, слегка сочувствовали местным жителям, наивно полагая, что летом в нашей провинции царит смертельная скука.

 текст: Mария Aлександрова